THE AGE
(from The Poems of Osip Mandelstam, tr. Ilya Bernstein - free pdf available here)
My age, my beast, who will be able
To peer into your pupils
And with his own blood glue together
The vertebrae of two centuries?
Blood-the-builder gushes
From the throat of earthly things,
And parasite merely trembles
On the threshold of new days.
A creature, as long as it is living,
Must carry its spine intact,
And wave plays in backbone
That is invisible to sight.
Like child’s tender cartilage
Is the age of an infant earth
But like lamb they have sacrificed
Life itself, bending low its head.
In order to free the age from bondage,
To begin the world anew,
The joints of days, gnarled and knotted,
Must be tied together by flute.
It is the age itself that causes
Human sorrow to undulate
And in the grass an adder breathes
Like golden measure of the age.
Buds will swell again as always
And green sprouts will spurt,
But your backbone has been broken,
My wonderful pitiful age!
And with meaningless smile,
You look backward, cruel and weak,
Like beast that used to be agile,
On the tracks of your own feet.
Blood-the-builder gushes
From the throat of earthly things,
And the ocean’s cartilage splashes
Hot fish against tepid shores.
And from the elevated bird net,
From the humid heaps of blue,
Indifference, indifference
Spills over your mortal wound.
Век мой, зверь мой
Век мой, зверь мой – кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь – строительница – хлещет
Горлом из земных вещей,
ахребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческий земли
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
И в траве гадюка дышит
Мерой века золотой.
И еще набухнут почки.
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век.
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей
И горячей рыбой мещет
В берег теплый хрящ морей.
И с высокой сетки птичьей,
От лазурных влажных глыб
Льется, льется безразличье
На смертельный твой ушиб.
